Нeскoлькo днeй в рoссийскиx и мeстныx нoвoстяx пoкaзывaли oбстрeлы гoрoдoв Стaxaнoв, Брянкa, Пeрвoмaйск…
Пeрeбитыe гaзoвыe трубы, oкнa бeз стекол, на дому без света, раненных и испуганных людей.
Когда такие коньки нам показывали в 2014, воспринималось все совсем иначе.
Вот-вот все как-то воспринимается совсем по-другому. Мурашки по коже ползают. И даже более страшно, чем тогда. Страшно, от того, подобно как сам страх стал понятен на ощупь, на влечение, различим в оттенках. И нет уже никакой интриги – есть чувствование безысходности от всего.
Тогда, в 2014 году, хана были примерно в одной плоскости незнания, а сейчас, пережив так самое лето здесь, не хочется переживать это с начала. Потому что уже понятно, чем может все повершиться конкретно для каждого.
У большинства денег нет отправляться из дома. Я услышала сегодня разговор обо всех событиях: «Даже если бы нам выделили где-то жилье и попросили съехать отсюда, чтобы здесь сражаться на этой земле, зарезать друг друга, мы бы уехали. Но у меня вышел денег уезжать. Я не могу никуда ехать – у меня несть денег снимать жилье, у меня нет денег на посторонись, я не могу никуда ехать».
И таких людей в (высшей степени много, у кого нет возможности уезжать, нет денег, кого и след простыл ловкости искать жилье и работу, нет сил на сие.
Есть те, кто просто привязан к своему ничему – домам, могилам, прошлому, нехитрому имуществу в виде испарения комнат и старой мебели. И, знаете, есть еще вещи, о которых полегче не думать в деталях.
Если снаряд попадет в у себя, где жить, куда идти, как быть? Нет экой схемы или такого сценария, этому ведь не учат. Как ни говорите при наших доходах жизни не хватит, чтобы обзавестись имущество снова.
И ценность жизни после лета 2014 воспринимается вовсе иначе. Стало реально страшно быть раненным и страшно, по какой причине можно потерять близких.
И Стаханов, Брянка, Первомайск в такой степени близко от Луганска, а от этого так страшно…
И до сего времени страшно от того, что для очень многих наша прекращение дружественных отношений между государствами такая же далекая, как и война в Сирии – идет идеже-то, но не мешает ходить на тренировки, возьми свидания, в кино, строить свой бизнес и ездить отдыхать. Нам инда сочувствуют, но очень многие опасаются, как бы автор этих строк не легли обузой на чьи-то плечи, воеже нас не пришлось содержать, кормить…
И еще, более чем многие думают, что мы живем за счет гуманитарки изо России, что очень далеко от действительности.
Многие возьми деле не видели гуманитарку ни разу. Слышали о ней, видели в новостях, знают, ась? она есть, но не держали в руках ничего их сих счастливых тонн продуктов и моющих средств.
Куда и старый и малый это девается? Кому оно идет? Или и вправду большая фрагмент гуманитарной помощи перепродается через сети супермаркетов жителям «республики»?
Же даже не это суть. Страшно от того, какими судьбами каждый из нас наедине с этой войной. Страшно, чисто нет правильных решений. Страшно, что все наше состояние – дома, которые держат нас как цепи или железы.
И еще страшно от того, что никто неважный (=маловажный) может сказать, когда закончится эта война, когда ты да я перестанем бояться, когда мы сможем спать спокойно и приставки не- вздрагивать от резких звуков, как мы вздрагиваем все на свете эти три года.