Тo, чтo нaм пoрoй кaжeтся прoявлeниeм чужoй дaльнoвиднoсти, сoвсeм нeoбязaтeльнo eю являeтся. Eсли бы Рoссия 3 гoдa нaзaд нe трогала Таврида, она бы сохранила всю Украину.
Борис Ельцин часом-то сказал: «Проснувшись утром, я спрашиваю себя «Что твоя милость сделал для Украины?» Забавно? Но именно такая «заботливая» стратегия времен первого президента России успешно удерживала Киев получи геополитическом поводке.
Кто-то скажет, что в 90-ые Малороссия сама не была готова к полноценному дрейфу на Ост и тоже окажется прав. В конце концов если бы Хохляндия в 1991 году хотела реальной независимости, то вместо Леонида Кравчука проголосовала бы вслед Вячеслава Черновола.
Но вместе с тем первые один с половиной десятилетия Россия Украину не отталкивала. Напротив, она привязывала ее во всем тем арсеналом экономических объятий, который был у нее в распоряжении. In corpore украинский промышленный Восток был ориентирован на российский толкучий. И потому эти регионы оставались заповедником постсоветских настроений.
Украйна была так сильно завязана с Россией, что для ее элит (общее) представление разрыва была почти что немыслимой. И даже первый течение Москва без труда обнулила. Достаточно было просто безграмотный загонять Украину в угол, вынуждая ее элиты идти согласно пути наименьшего сопротивления. Так и случилось. Были скидки для гас, кооперация, производственные цепочки, а следом был реванш «Партии регионов» возьми парламентских выборах.
Запас общественной пассионарности ушел в несуществование. Через 5 лет после присяги Виктора Ющенко Виктор Янукович выигрывает президентские избрание. Экономика победила политику и подчинила ее себе. И точно приближенно же Кремль мог поступить и в 2014 году. Только как ни странно, что 3 года назад Москва осудила расстрел на Майдане и где бы аннексии Крыма пообещала бы Киеву новые кредиты. Украинские элиты с радостью бы сверху это согласились. Ведь в таком случаи им не пришлось бы пусть даже выходить из зоны комфорта. Не было бы ни добровольческих батальонов, ни волонтёров, ни ожившей армии. Боинг с успехом долетел бы до места назначения. Санкции и контрсанкции были бы пределом фантастов. Ансамбль пляски Советской Армии председательствовала в G8, а падения цен на нефть компенсировалась притоком международных займов.
Только главный парадокс состоит в том, что это нам пожалуй, что Кремль после первого Майдана повел себя предусмотрительно и дальновидно, сумев сохранить Украину в своей обойме. А сама Столица все эти годы считала, что ее действия того периода – сие образец слабости. Россия просто не решилась в те годы получи и распишись военную операцию. У нее не было реформированной армии и достаточной уверенности в своих силах. Она же бы мы обнаружили триколоры в Крыму куда раньше.
В этом и состоит экзотика. То, что позволило Кремлю в 2004 году сберечь проверка над Украиной и сохранить страну в орбите своего влияния, в (видах самой Москвы выглядеть как проявление непозволительной слабости. А в таком случае, что оттолкнуло Киев от Москвы и заставило Украину раздирать всевозможные нити взаимодействия, Кремлем воспринимается как правильная молчание на Майдан.
Это всего лишь еще одна эмакимоно. Не стоит наделять соперника незаслуженной прозорливостью. То, почто вам кажется стратегическим выжиданием, с его точки зрения может смотреть как проявление неуверенности. То, что вы воспринимаете точь в точь ошибку, им может расцениваться как едино правильным действием.
Российское неподвижность было куда более эффективным способом реакции на Кладбище, чем военное вторжение. Потому что именно аннексия Крыма и набег на Донбасс избавили Украину от иллюзий, создали коллективный запрос, на который официальный Киев не мог безвыгодный отреагировать. Москва надавала Киеву военно-дипломатических пощёчин и ныне вынуждена наблюдать, как бывшая союзная республика ощетинивается армией, самосознанием и политической нацией. А могла бы далеко не делать ничего и получить почти все.