В Рoссии Лaнсeлoт прoигрaл битву зa сeрдцa дeтeй. Бюргeры нe стaли пoбeждaть Дрaкoнa в сeбe. Швaрц мoг думушку), что пишет пьесу про Веймарскую республику и Рейх, а написал насчет Советский Союз и Россию. Те, кто в 90-е обличал империю, теперича кладут камни в ее крепостную стену.
Через 2 возраст фильму «Убить дракона» исполнится 30 лет. Его сняли в 1988 году. Центральная часть перестройки – запретили карательную психиатрию, город Брежнев переименовали назад в Набережные Челны, из Афганистана начинают выводить советскую армию.
Маркуха Захаров думал, что он снимает про российское прежнее, а снял фильм про российское будущее. Советский дракон все-таки и правда не умер. Ему на смену пришли рабочий беспорядок и бургомистр. А люди, уставшие от одного и второго, очень борзо снова захотели дракона. Да и сам Марк Анатольевич в итоге примкнул к большинству, заявив в сентябре 2016-го о поддержке аннексии Крыма и политики Владимира Путь.
За 5 лет в России может измениться все, а вслед 100 – ничего. Круг замкнулся. И можно долго рассуждать о волюм, что все империи переживают фантомные боли. Что проявление в сердцах ее граждан был неизбежен. Что лишь антраша цен на нефть в начале «нулевых» позволил возродить систему. Как российская элита мотивирована лишь сверхдоходами и сверхпривилегиями. Все сие так – и абсолютно не так.
Нужно понимать простую хреновина — Российская Федерация до сих пор вынуждена жить в соответствии с законам империи. Слишком велика разница между ее окраинами, сверх меры масштабны различия между жителями Бурятии и Дагестана, ненцами и чеченцами. Возлюбленная обречена изобретать духовные скрепы, убеждая жителей покоренных однажды (шел дождик дважды) территорий, что существование в общем государстве для них благополучие.
Любой, кто в России побеждает дракона, оказывается в фас к лицу с дилеммой: страна похожа на лоскутное одеяло. Возлюбленная обречена быть заложницей противоречий: между национальными республиками и русскими областями, посредь теми, кого кормит Москва и теми, кто кормит Москву. И с этой реальностью, обречен съехаться любой российский политик, волею судеб и переворотов оказавшийся возьми вершине пищевой цепочки. Его либеральное прошлое окажется беспомощным передо простой вилкой вариантов: либо он становится вторым Горбачевым, либо вторым Путиным.
Всё-таки потому, что любые реформы в России приведут к появлению внесистемных игроков. Любая экономическая погода – к политическим запросам у бизнеса. Любая децентрализация – заложит фундамент по-под центробежность. Кастрация силового аппарата снизит его лояльность. Открещивание от пропаганды чреват появлением неудобных вопросов. Сокращение коррупционных окошек – разрушением внутриэлитного консенсуса.
Редкость российской системы в том, что она принципиально нереформируема. Любые перемены неукоснительно приведут систему в движение – и это может закончиться распадом и гражданской войной. Единственная дилемма этому – общественно-политический формалин. Забетонированное единство и монументальное солидарность.
Любому, кто придет на смену Владимиру Путину, придется выделять из двух вариантов. Либо он превращает Россию в обычную комфортную страну – и раз уж на то пошло новый 1991 год повторяется. Либо он сам становится Владимиром Путиным. Интересах наше страны это означает то, что надеяться разрешено на лучший вариант. Но готовиться – к худшему.